Список ссылок на предыдущие главы и глоссарий >>>230
Пустоши, 4 сентября, 11:00pm
Я всегда считал, что сражаюсь с Системой, борюсь с ней. Вся моя жизнь прошла в рамках нонконформизма – я бастовал, я дрался на улицах, я взламывал сети, я швырял бутылки с зажигательной смесью в окна правительственных учреждений. Но, глядя сейчас, я могу увидеть, что вся моя жизнь была не то, что подчинена Системе, она была жизнью рыбки-прилипалы: убери Систему, и моя гибель была бы неотвратима и, в лучшем случае, быстра. Вся протестность каждого протестующего есть ни что иное, как выпускной клапан на древнем паровом котле: он необходим, но является всего-навсего одной из тысяч деталей. Yet another brick in the Wall. Когда пришло это понимание, тогда ушла жалость по прошлой жизни: к чему жалеть то, чего на самом деле не было – да и как на деле можно потерять никогда не существовавшее?
Самый главный и самый страшный протест состоит в том, чтобы перестать быть атомом. Кирпичом. Деталью. Жить рядом – мир-то один, да и тот слишком маленький, – но вне. Официальный ярлык сумасшедшего будет самым мелким неудобством из всех последующих. Но по сравнению с возможностью отстранённо наблюдать за мгновенным крахом «человечества» и оставить в живых своё Человечество – всё это лишь не стоящие внимания мелочи. Пусть даже я проживу всего на день, на час, на минуту дольше; пусть даже я умру задолго до.
***
«Ведьма» зашевелилась во сне, потянулась и резко села в кровати.
– Кто вы?! – она явно была испугана.
– Не бойся, мы тебя не обидим. – попыталась успокоить её Кира, но этой фразой она добилась лишь того, что девочка забилась в угол, судорожно вцепившись в грязное одеяло.
– Так. Мы просто люди, которые не любят фанатиков. Я думаю, с этим всё ясно. – я понял, что уверения в добрых намерениях не возымеют действия. – Нам нужно пройти через территорию упырей. Это тоже ясно?
«Ведьма» кивнула и успокоилась. Нормальные договорные отношения в нашем мире были куда привычнее, чем пугающий альтруизм. В существование которого я всё равно никогда не верил.
– Отлично. – я вынул из рюкзака пакет с пищевым концентратом и кинул на кровать. – Меня зовут Рейзор, её – Кира, а тебя?
– Лейла. – уже с набитым ртом пробубнила девочка.
Скажем так: особых восточных черт кроме, пожалуй, рельефных скул, я не усматривал, но моё имя тоже не означает, что я – англичанин, верно? У нас всё как в мифическом Вавилоне с его долбаной башней.
– Слушай, ты на самом деле укрывала упырей? – у Киры, как я успел заметить, вызывало любопытство всё, связанное с операциями, мутациями и прочей медицинской хренью.
Лейла кивнула, давясь концентратом.
– Они нормальные, лучше людей. Когда отчим в очередной раз приставал ко мне, я убила его, а один из упырей сделал всё так, как будто это они его убили, а не я.
– Бедная девочка...
– Да ладно, он впервые меня изнасиловал в десять, я уже привыкла. Надоело просто, что он в душ раз в год ходит. – кирина ладонь застыла, не успев опуститься на голову Лейлы.
Я тоже был поражён, но лучше владел собой. «Вот она – жизнь на задворках, на городском дне, вдали от наших вавилонских башен».
– Я вам помогу. – водопадом нахлынувшая боль в висках заставила меня пошатнуться и присесть. – Лучше уж я с упырями под землёй буду жить, чем... – остальные её слова доносились всё дальше и дальше от меня, пока всё вокруг не покрыл густой туман.
***
Глаза с вертикальными зрачками обшаривали ландшафт. Пусто. Ноздри, покрытые сеткой капилляров, раздувались, обнюхивая ночь. Пусто. Мощные руки швырнули полуобнажённое тело вверх.
***
Когда я очнулся, во рту царствовал отвратительный медный привкус. Голова уже не болела так сильно, но пульсирующий комок боли всё ещё оставался где-то глубоко внутри.
– Рейз, ты как? – надо мной склонились два взволнованных лица.
– Мрачно. – это слово как нельзя лучше подходило к данному моменту; вряд ли это дерьмо происходит со мной из-за того, что я уже несколько дней ничего не принимаю.
– У тебя до этого болела голова? Мутило? Кололо в спине?
«Я облучился». Во рту сразу же пересохло, и Кира поняла по моему взгляду, что да – болела, мутило, кололо. «Я облучился» – подумал я и сплюнул на пол кровяным сгустком.
– Так, сейчас вколю тебе «Нетадон». – сиу выдернула из кармана шприц-тюбик и сорвала крышку. – Держись.
Я немного поработал рукой и, как только обозначились вены, девушка ввела в меня пять кубиков бесцветной жидкости.
– Помогает ускорить регенерацию белых кровяных телец, выводит радионуклиды из организма... – читал я инструкцию. – Конечно, если в тюбике не простая вода. – вздохнув, выдал я невесёлое резюме.
Теперь оставалось только лишь надеяться на то, что Евгений нас не обманул; доводов pro было негусто – действительно, с какой стати ему давать два тюбика недешёвого и не везде встречающегося лекарства, в общем-то, совершенно чужим людям? Чёрт, ненавижу уколы. Каждый раз кажется, что кончик иглы отломится – и я просто-таки наяву вижу, как осколок идёт вверх по руке, а руку полосуют, чтобы его достать... Я помотал головой, чтобы избавиться от тошнотворной иллюзии. Херня какая.
– Надо быстро добраться до Люта. – Кира уже торопливо собирала вещи. – Ты можешь идти?
– Да могу я, могу. – её вопрос был мне неприятен.
– Я отведу вас к ближайшему люку. – подала голос Лейла. – Вы всё равно ничего не сможете сделать упырям. – добавила она; ясно, что с мутантами она в очень хороших отношениях.
– Отлично. – я закинул на спину рюкзак и поднял с пола «Бурю».
Внутри всё скручивало мерзкими холодными щупальцами страха. Облучился. Это звучало как смертный приговор. В Городе я мог умереть тысячи раз – от передоза, венерической болезни, яда, мог быть убитым резчиками ради немногих оставшихся целыми органов или просто за новые ботинки, мог быть, скажем, распят какими-нибудь безумными фанатиками, но я никогда не думал, что смерть висит надо мной. В этот раз Костлявая в прямом смысле постучала меня по плечу слабо просвечивающим пальцем.
– Пойдёмте быстрее, пока не стемнело. – Лейла уже стояла в дверях.
Мы быстрым шагом двигались по заросшей густыми кустами пустоши. Вскоре я просто сел на землю – спина под футболкой была мокрая, а сердце стучало, как маленький молот.
– Кира, можешь хотя бы иногда срубать кусты? – в носу было предательски мокро.
– Да, конечно. – сиу присела рядом со мной. – Живой?
– Местами. – я невесело усмехнулся и вытер струйку крови, вытекшую из правой ноздри.
Лейлу что-то нервировало: она то и дело оглядывалась и прислушивалась.
– Давайте быстрее. Здесь земли двух стай. – пояснила она.
«Отлично. Только этого не хватало». Вслух же я ничего не сказал, а только поднялся, опёршись на автомат и, под звук срубаемых сверхострыми лезвиями Киры ветвей, двинулся вперёд.
***
Голод. Очень хочется есть. Тёплая кровь, такая солёная и освежающая, когда она бьёт из разорванного горла прямо в лицо. Мясо, брызжущее кровью. Горячие внутренности. Запах страха, такой манящий и дразнящий. Дурманящее облако адреналина в ореоле кровавых брызг...
***
Пока что было тихо – как я ни напрягал слух, но не мог услышать ничего, кроме наших шагов и тихого посвистывания биоклинков. Впрочем, я не сомневался в кирином слухе и в том, что она услышит упыря раньше. Я верил в неё, так как верить в себя было куда тяжелее, нежели автоматически раз за разом переставлять всё более и более тяжёлые ноги. Кира... Люди приходили и уходили из моей жизни; я приходил и уходил в жизни людей – но никогда и никто не оставался со мной более-менее надолго. Так же, как и я. «Впрочем, скоро я исчезну из всего этого бреда» – невесело подумал я, и отдалённый лай собак вполне соответствовал моему настроению.
***
Голод сжигает желудок изнутри кипящим облаком. Жрать. Рвать мясо клыками, разрывать шею, припадать ртом к фонтану крови из сонной артерии, выедать у ещё живой жертвы брюшину... Мощные ноги – хотя, с таким же успехом можно было бы сказать «лапы» – несли существо сквозь заросли. Еда была рядом, и она была его едой.
***
– Скоро уже придём. – подбодрила меня девочка, оглянувшись через плечо.
Да уж, поскорее бы. Если мы пройдём ещё километра три, я просто упаду и не встану. Невдалеке хрустнула ветка – я вскинул автомат.
– Кира, что там? – крикнул я, закрыв собой Лейлу.
– Пока не знаю... что-то сбивает мои сенсоры. – сиу расстегнула воротник, готовя к бою псевдожабры.
Я напряжённо водил стволом из стороны в сторону; Кира, прищурившись, вглядывалась в кусты – причём, не просто вглядывалась, а вглядывалась. Шорох приближался к нам, верхушки кустов яростно раскачивались.
***
Хриплое рычание вырывается наружу. Сдерживать страсть к сырому мясу просто невозможно, когда добыча рядом – такая нежная, мягкая, сочная! Вон той, с лезвиями в руках как замечательно будет вырвать груди одну за другой и пожирать сочащееся мясо, сидя у неё на животе... Бегом, бегом, бегооом! Из мелкой я напьюсь крови, а того, с оружием, просто сожру. Бежаааать! Вперёооооод!
***
Кусты распахнулись прямо перед нами, выпуская на устроенную нами просеку огромную, размером с терьера, крысу. Крыса, не обращая на нас внимания, прошествовала мимо и скрылась в зарослях. Я шумно выдохнул и, опустив автомат, вытер пот со лба; Кира с улыбкой повернулась ко мне и хотела что-то сказать...
...когда метрах в десяти от нас в воздух взвилось мускулистое существо, одетое в лохмотья одежды и приземлилось прямо между нами. Первый же удар когтистой лапы пришёлся мне прямо в лицо, рассекая кожу на лбу и отбрасывая на спину; я упал на землю, подмяв Лейлу под себя. Впереди плотоядно заворчал мутант.
– Эй ты, пидор. – Я поднялся и передёрнул затвор. – Посмотри на меня. – кровь заливала мне глаза, но правым я разглядел, как силуэт упыря шагнул мне навстречу.
Палец нажимает на спусковой крючок – сухой щелчок. Осечка. Упырь взревел и метнулся прямо на меня, метя клыками в лицо; единственное, что я успел сделать – это инстинктивно выставить ствол автомата.
Кровь полностью залила мне лицо, но я был жив. Я был даже рад ужасной вони, исходящей из пасти мутанта – раз я её ощущаю, значит, я всё ещё не умер! Уперевшись в грудь упыря, я немного приподнял его над собой, но всё-таки он был тяжёлым, а я – всё-таки ослабевшим от лучевой болезни. Неожиданно я ощутил, как упыря кто-то тянет вверх и, упёршись в него ещё и коленями, сумел спихнуть его с себя: чудовищной силы броском он буквально насадил себя на ствол, как будто бабочку на булавку: через нёбо в мозг. Лейле, вцепившейся мутанту в грязные космы, я тоже был рад.
– Кира! Кира! – я на четвереньках подполз к лежащей без чувств девушке.
– Всё... в порядке. – слабым голосом отозвалась она. – Упырь ударил меня... не физически.
Я помог ей встать.
– Быстрее, пожалуйста, быстрее! – Лейла потерянно озиралась по сторонам. – Скоро придут ещё! Я прошу вас, скорее!
Раки – не самые лучшие кандидаты для руководящих должностей и, хотя они понимают свои слабые стороны, храни вас Всевышний от таких начальников. Они не выдерживают напряжения и, обычно, либо чрезвычайно бурно на все реагируют реагируют и объявляют войну, либо уходят в себя, оставляя вас и ваших коллег самостоятельно решать проблемы. Ваш Рак-начальник изведет вас постоянно меняющимися правилами, испепеляющими взглядами и неуместно резкими замечаниями. Если вы попросите помощи, то вам или предложат решить проблему самостоятельно или же вы получите точный, детальный и абсолютно неправильный ответ. А если вам вздумается сказать, что в вашей ошибке повинен босс, то Рак-начальник скажет, что вы лжете. Так как он не может нести ответственности даже за свои собственные действия, он просто понизит вас в должности или уволит, спасая свою шкуру. Если прежде недружелюбные Раки-коллеги внезапно возжелали дружбы с вами, можете быть уверены в том, что они чувствуют себя виноватыми. Внезапное дружелюбие, вполне возможно, вызвано тем, что Рак шпионил за вами и доложил обо всех ваших промашках боссу. Как только вы обратите внимание на такое повышенное дружелюбие и начнете наблюдать за действиями Рака, вам будет легко помешать его планам. Чтобы подразнить Рака, поддерживайте всячески его или её мнительность. Например, утром вы можете рассказать Раку о новой и очень тяжелой эпидемии гриппа, в обед скажите что-то вроде: «Как ваше здоровье? Вы очень бледны». К вечеру Рак начнет чихать и кашлять и, если вам повезет, на неделю уйдет на больничный. Взято 
По мнению священнослужителей, в Сети, где "люди обычно скрываются за кличками, полно грязи, взаимных оскорблений и экстремистских высказываний". Именно поэтому возможность активничать на просторах Интернета, не используя своего реального имени, необходимо запретить. Чаплин призвал к тому, чтобы "по крайней мере, на уровне кодексов чести уважающих себя людей, а может быть, и на уровне администрирования, в Интернете была исключена анонимность".
