<<< Чёрно-белые дни: 20 (http://kreslav.livejournal.com/846480.html).
<<< Чёрно-белые дни: 30 (http://kreslav.livejournal.com/849656.html).
<<< Чёрно-белые дни: 40 (http://kreslav.livejournal.com/851347.html).
<<< Чёрно-белые дни: 50 (http://kreslav.livejournal.com/853874.html).
<<< Чёрно-белые дни: 60 (http://kreslav.livejournal.com/855479.html).
<<< Чёрно-белые дни: 70 (http://kreslav.livejournal.com/856266.html).
<<< Чёрно-белые дни: 80 (http://kreslav.livejournal.com/859285.html).
<<< Чёрно-белые дни: 90 (http://kreslav.livejournal.com/860318.html).
<<< Чёрно-белые дни: A0 (http://kreslav.livejournal.com/861295.html).
<<< Чёрно-белые дни: B0 (http://kreslav.livejournal.com/862440.html).
<<< Чёрно-белые дни: C0 (http://kreslav.livejournal.com/863922.html).
<<< Чёрно-белые дни: D0 (http://kreslav.livejournal.com/866030.html).
<<< Чёрно-белые дни: E0 (http://kreslav.livejournal.com/871984.html).
F0
Город, Нижний уровень, 2 сентября, 10:40pm
– Дека… дека… – пробубнил я, болтаясь за широкой спиной Бориса.
– Со мной твоя дека, в рюкзаке. Ты был прав, а я – старый мудак, который ничего не понимает. – Самокритика обычно самоуверенного ронина была удивительна и отдавала опасностью. – Я засёк их глушилку. Ты кому-то здорово насолил, приятель.
– Бля… ты прав. – Я действительно это сказал, или только собирался сказать?
Одним словом, я отключился. Во всех смыслах.
И вновь на город спустилась ночь, своими необъятными чёрными крыльями спрятавшая солнце и укрывшая во мраке тех представителей изуродованного общества, чья активная деятельность начиналась лишь с наступлением тьмы: уличных панков, наёмных убийц, проституток, толкачей, воров, бегунов и соло. А также – многочисленных сект, чьи последователи радостно убивали других сектантов, друг друга, или же просто тех, кто отличался от них – например, ростом. Именно в это время по грязной улице, в клубах испарений из-под канализационных люков, один ронин нес на плече одного бегуна. Ронином был Борис Ангел, отличавшийся своим свирепым и импульсивным характером; бегун же успел отличиться тем, что меньше, чем за неделю, нагнул офисы трёх разных корпов.
– Эй, ты как? Живой? – Ангел опустил бегуна на землю, и тут же поставил его к стене, так как безвольное тело Рейза начало сползать вниз. – Э-эй! Слышишь меня? – пара несильных похлопываний по щекам.
– Странное очарование смерти, странные ветви на мёртвом дереве. Они оживают гирляндами змей, они умерщвляют Серафима, они проникают в реальность… Они умерщвляют, они умерщвляют!.. – Тихим, но совершенно отчетливым голосом произнес бегун.
– Что? Какое дерево? – не понял ронин.
– Та любовь, что, любя, убивает… – продолжил Рейз. – Те рисунки, что не тобой нарисованы… они умерщвляют… Они умерщвляют…
Вздохнув, Борис вновь взвалил галлюцинирующего бегуна на плечо и побрел вниз по улице.
Дверь в «Последний приют» соло открыл ногой, оставив на ней хорошую вмятину. Рука Жан-Поля сразу метнулась вниз, но, завидев бессознательного Рейза, бармен сразу же выбежал из-за стойки и взвалил его себе на руки. Посетители заведения не обратили на это никакого внимания – время от времени резчики приносили сюда органы или даже целые трупы, иногда соло приносили раненых, только это было куда реже. Ни Потапа, ни Пудсала, ни двух братьев-акробатьев в этот раз в «Приюте» не сидело.
– Что с ним? – резко спросил Жан-Поль.
– Он пустил себе «стекла», а потом полез ломать тот файл.
– И что? – бармен побледнел.
– И он его сломал! – перейдя на шепот, ответил Ангел. – Он расколол его, как орех – топором. Корпы не успели даже подъехать со своей глушилкой!..
– Хорошо. – Жан-Поль с явной неприязнью взглянул на ронина. – Можешь отсидеться здесь пока, но недолго. Мне хватает и двоих раненых в здании бара.
– Я буду находиться с Рейзом до тех пор, пока он не решит уйти. Мой пистолет у него до конца задания. – бармена явно покоробил напыщенный, старомодный оборот; Борис, видимо, это знал.
Сознание то выплывало на поверхность, то погружалось… куда-то в грязную воду, словно наполненную нерастаявшими осколками чёрного льда. Сквозь толщу воды до меня доносилось тихое пение, и я поплыл на его звуки, пробиваясь через мутную жидкость и ломающиеся с сухим хрустом льдинки. Мои глаза открылись.
– Лежи спокойно. – голос казался подозрительно знакомым, и ладонь мягко, но требовательно толкнула меня обратно на кровать. – Ты знаешь, какое сегодня число?
Комната вокруг меня оказалась какой-то странно сферической, а по стенам шла мелкая рябь, так что вопрос о числе я проигнорировал, не посчитав его слишком важным.
– Хорошо. – обладатель? обладательница? голоса оказался (оказалась?) настойчив(а?!); настойчиво, одним словом. – Как тебя зовут?
– Рейз. – звуки тоже приходилось проталкивать сквозь воду, которая не хотела выливаться у меня из горла, но странным образом ничуть не мешала.
– Неплохо. А помнишь, как зовут меня? – надо мной склонилось лицо с алебастрово-белой кожей и волосами цвета сажи.
Волосы были распущены и мягкими волнами упали на моё лицо. От них почему-то пахло жасмином.
– Кира. – ответил я на секунду окрепшим голосом и так же внезапно провалился – на этот раз в сон.
На этот раз – во сне не было снов. Ни одного. Слава Сети.
Когда я проснулся, с потолка комнаты Жан-Поля – узнать это место я смог бы даже после удара пневмокулаком – лился неяркий свет; я прикрыл глаза.
– Ключевое слово было – война, и скоро оно обрело свой смысл. Огненным смерчем обрушилось, прокатилось по земле ядовитым смогом. – это был голос Киры.
– А я тебя уверяю, что война – это великий прогресс для человечества! Я-то знаю. – а это, вне сомнения, голос Ангела.
– А я уверяю вас обоих, что ключевое слово было: вы-меня-заебали. – ну а это уж точно Жан-Поль. – Уже второй час спорите – прогресс война, или не прогресс. Я вам скажу так: война была, есть и будет – вне нашего отношения к ней. Если ты сумел поймать волну, то она будет прогрессом, если нет – то нет. – я словно воочию увидел Жан-Поля, пожимающего плечами и с видом победителя отправляющего в себя очередной стаканчик чего-нибудь. – И вообще, пойду, Рейза проверю. – затопали тяжелые шаги, и раздался театральный шепот. – Реееейз!..
– Жан, мне как обычно. – через силу произнёс я.
– Ах ты, сукин сын!.. Ах, ебать тебя колотить! – закричал бармен, стискивая меня в объятьях. – Я тебе как обычно таких подзатыльников насую!
Жан-Поль был другом и боевым товарищем моего отца, что позволяло проделывать обещанное не только в моем детстве, но и в отрочестве и даже в юности.
В комнате объявились Кира и Борис: девушка осталась стоять в дверях, сдержанно улыбаясь; ронин же с громким возгласом опустил киберруку на моё плечо:
– Ну, ты даёшь, а! Честно скажу: ты меня удивил, что выкарабкался. Я видел джанки, которые умирали и от меньшего, а ты жив-здоров! – плечо соло было затянуто прозрачным спреем, из-под которого виднелись скрепки.
– Ну, Ангел, мне же ещё АТСС надо поприжать, верно? – я вовсю спешил радоваться жизни.
При этих словах Жан-Поль поджал губы:
– Только без сети.
– Чтооо?!
– Без сети, Рейз. Тебе сейчас немного получше только потому, что напичкан стимами; я не знаю, что стало с твоей ЦНС, но… – тут он замялся.
– Что – «но»? Ты хочешь сказать, – я сглотнул, – Что я обжёгся?
Бармен кивнул:
– Вполне возможно, учитывая твоё пристрастие и к другой дряни. Я вкатил тебе львиную дозу антибиотиков, чтобы немного нейтрализовать действие «стекла», но я не знаю, насколько глубоко может быть поражён твой мозг.
Быть без деки… это всё равно, что чемпиону мира по бегу оторвать ноги. Нет, скоре даже так: ослепить гениального художника или лишить слуха музыканта. Сеть, дека – это ведь не просто средство для обеспечения моего существования, это – образ жизни, это – творчество; взломы – вот мои симфонии и пейзажи. А что будет с моей декой без меня? Неужели мне придётся продать её, или обменять на крышу и еду? Эти вопросы и многие другие настолько оглушили меня, что я прижал руки к голове, чтобы унять разбушевавшуюся под черепом бурю.
– …«Синкомп» второй раз, скорее всёго, уже не поможет, хотя без той терапии у тебя бы мозг взорвался. – пробился сквозь рой моих же голосов голос Жана.
– Так. – я кое-как уселся на диване. – Мне нужно выйти на связь с «Eric». – «Пока я ещё не начал пускать сопли, как тот «пророк». – добавил я про себя. – Жан, можешь чем-нибудь помочь?
Бармен досадливо покачал головой:
– Вряд ли, это не мой уровень. Но я могу свести тебя с фиксером покруче. С корп-фиксером. У тебя есть ещё наличка?
– Да, есть. – такое ощущение, что меня только что выпотрошили заживо.
– Ладно, очухайся пока. Борис, пошли, посмотрю, что там есть из боеприпасов для тебя.
Ангел и Жан-Поль ушли, оставив меня с Кирой одних.
– Извини, я не могла тебе сказать. Я присяду? – она кивнула на диван.
– Присядь, конечно. – я пожал плечами. – Я думал, тебя убили.
– Я видела… я всё видела – не глазами, конечно.
– И часто ты выкидываешь такие трюки? Видишь ли, для нас, простых смертных, получить арбалетный болт в грудь – значит умереть, если ты понимаешь, о чём я говорю.
– Понимаю. – Кира кивнула, и в этот момент её глаза как-то потемнели, наполнившись тем характерным оттенком, свидетельствующим о не слишком-то лёгких прошлых годах. – Я понимаю, что такое смерть. Но мне запрещено что-либо рассказывать о нас.
– Это сверхсекретная инфа, верно? – я рывком пододвинул к себе стул, на котором висела моя одежда, и, сорвав с пояса ножны с ножом, швырнул их сиу в руки. – А это – цена за нее, так?!
– Ты не понимаешь… – Кира взяла нож и положила его рядом на одеяло. – Мне запрещено, но я должна была появиться здесь… – она сидела на краю дивана, поджав незагоревшие под сверхактивным солнцем XXI века ноги и выглядела совершенно беспомощной, совсем непохожей на безжалостную рейзоргёрл.
– Отвернись, что ли. – буркнул я, откидывая одеяло; голова слегка кружилась, но не более того.
– Тебе нечем меня удивить, поверь. – к девушке быстро вернулась самоуверенность, но всё же она отвернулась, сложив руки на груди.
<<< Чёрно-белые дни: Глоссарий (http://kreslav.livejournal.com/854908.html).
Что положительного несёт в себе "триколор"? Во общем-то, ничего. Сам по себе он являлся государственным флагом де юре лишь в краткий период с 1883 по 1917 год (всего 34 года).
